Как расследуют финансовые злоупотребления внутри компаний

Эту работу ведут приглашенные специалисты. Какие методы они используют?

«Никаких диктофонов. Мы сами ими не пользуемся, когда общаемся с клиентами», — сразу предупреждает собеседник Forbes, а его коллега многозначительно кивает. Однако записать рассказ в блокнот оказывается необычайно трудно — настолько он увлекателен и насыщен деталями. Беседа проходит в небольшом кафе на острове Балчуг — здесь находится российский офис международной консалтинговой компании Alvarez & Marsal. Одной из ее сильнейших сторон считается форензик (forensic — криминалистическая экспертиза, англ.) — это практика расследования мошенничества и сопровождения корпоративных споров. Два собеседника Forbes — старший менеджер Alvarez & Marsal Илья Мушкет и директор Роман Горбань — имеют репутацию хороших специалистов в этом деле.

Их рассказы можно положить в основу голливудского фильма о криминальных деньгах наподобие тех, что снимают по книгам Майкла Льюиса, но c действием в России, а не на Уолл-стрит. В 2016 году, например, в Alvarez & Marsal обратились собственники крупного банка, заподозрившие масштабный вывод средств. Специалисты по форензик высадили десант в банке, входившем в топ-50 по активам, и развернули широкомасштабную операцию.

«Фактически нам дали часть полномочий менеджмента банка», — рассказывает Горбань. Далее события развивались очень быстро. Собрав с менеджеров согласия на обработку персональных данных, форензик-команда в считаные дни изучила все серверы, рабочие компьютеры и телефоны, проанализировала информацию при помощи технологий Big Data и провела серию интервью с сотрудниками банка. При этом применялся профайлинг — психологический метод, основанный на считывании невербальных сигналов. «Помните Пола Экмана с его «Психологией лжи» и сериал Lie to me? Мы использовали в интервью похожие наработки для распознавания ложной информации», — говорит Горбань. Результат впечатляющий: благодаря высоким технологиям и профайлингу эксперты нашли жесткие диски с информацией о выводе средств в банковской ячейке. Всю доказательную базу передали службе безопасности банка, и по итогам расследования было возбуждено уголовное дело в отношении двух сотрудников. Специалисты из Alvarez & Marsal написали экспертное заключение для следствия.

Такая практика — временная передача контроля над кредитной организацией экспертам — весьма часто применяется для форензик в банковской сфере, объясняет Горбань. На Западе она называется carry management.

Финансовые расследования, впрочем, лишь вершина айсберга, форензик включает в себя множество практик, в том числе и по предотвращению мошенничества. Для этого используется, например, корпоративная разведка — изучение доступной информации о потенциальном бизнес-партнере (поставщике, подрядчике или объекте инвестиций) для оценки возможных рисков. Популярны и услуги по кибербезопасности — защите от взлома корпоративных и рабочих устройств.

Компания Alvarez & Marsal специализируется на банках и ретейле. Лидерами форензик в России считаются консалтинговые компании «большой четверки» — Deloitte, EY, PwC и KPMG. Соответствующие департаменты в этих фирмах насчитывают десятки человек, которые проводят сотни расследований в год в разных корпоративных сегментах.

Спецслужбы и Аудит

Методы, применяемые специалистами по форензик, породили множество мифов. Есть, например, легенда, будто эту практику придумали после отставки бывшие сотрудники американских спецслужб — ФБР, ЦРУ и АНБ. В России, соответственно, эту сферу деятельности часто считают вотчиной выходцев из ФСБ и ГРУ. Однако захватывающие истории о бывших сотрудниках спецслужб, нашедших применение своим талантам в корпоративном секторе, не более чем вымысел, убежден управляющий партнер, руководитель отдела Форензик Deloitte в России и СНГ Александр Соколов. На коммерческую основу форензик поставил американец Джулс Кролл. В 1972 году он основал компанию Kroll, которая до сих пор работает на международном рынке.

По словам Соколова, большинство специалистов по форензик во всем мире — бывшие аудиторы. Хотя штат экспертов-расследователей довольно разношерстный. «У нас есть специалисты по информационными технологиям, сотрудники с журналистским образованием, бухгалтеры, инженеры, которые хорошо разбираются в вопросах строительства», — перечисляет директор практики форензик PwC в России Владимир Нефедьев.

Первая форензик-команда на территории России и СНГ появилась в 2004 году — одним из ее основателей был Александр Соколов, работавший в соответствующем департаменте KPMG в Лондоне. До этого редкими расследованиями для российских компаний занимались иностранцы. «Мы наблюдали за Россией из британского офиса KPMG, и было понимание, что в стране, как и в Китае, и Индии, должна быть потребность в наших услугах. Слишком много шло разговоров о схемах и распилах на территории СНГ», — вспоминает финансист.

Первые встречи с крупным российским бизнесом оказались трудными — топ-менеджеры не были готовы к работе с внешними консультантами и просто отказывались говорить на щекотливые темы. «Никто не хотел выносить сор из избы, признавая ошибки менеджмента. Люди полагались на внутренних аудиторов и службы безопасности», — рассказывает Соколов. Похожие воспоминания и у Владимира Нефедьева из PwC: «Если поднять наши первые обзоры экономических преступлений по рынку России и СНГ, большинство российских компаний утверждали, что никакого мошенничества у них нет».

Со временем отношение к финансовым расследованиям начало меняться, топ-менеджеры компаний осознали, что теряют много денег из-за мошенничества. Однако восприятие форензик поначалу было искаженным. Как рассказал Forbes сотрудник отдела расследований PwC в Польше, участвовавший в российских проектах в начале 2000-х, бизнесмены часто переоценивали полномочия экспертов. «Нас воспринимали как польских решал, у которых развязаны руки и полная свобода действий. Один раз руководитель компании-заказчика подготовил для нас список людей, которых он лично подозревал в промышленном шпионаже, и попросил организовать прослушку их телефонных линий. Его очень удивило, когда мы объяснили ему, что это незаконно и мы не используем такие методы», — вспоминает собеседник Forbes.

Сегодня рынок стал цивилизованным — компании не только прибегают к услугам специалистов по форензик, но и активно используют выявленные в ходе расследования факты, чтобы привлечь мошенников к ответственности, отмечает руководитель отдела Форензик KPMG в России и СНГ Иван Тягун. Согласно российскому обзору экономических преступлений за 2016 год, подготовленному PwC, порядка 48% компаний и организаций в России сообщили, что за последние два года столкнулись с экономическими преступлениями. При этом 65% респондентов проводят оценку рисков мошенничества в своих компаниях не реже одного раза в год, что значительно выше общемирового показателя в 51%.


Специалисты по форензик расследуют случаи мошенничества, где есть личная заинтересованность. «Это когда кто-то украл, недобросовестное поведение кого-либо из сотрудников. Чаще всего приходится иметь дело с откатами на закупках», — объясняет Александр Соколов. По словам Ивана Тягуна из KPMG, в России самым распространенным видом мошенничества все еще является присвоение активов, тогда как на Западе это манипулирование финансовой отчетностью («творческая бухгалтерия»). Участники рынка сходятся во мнении, что по количеству и масштабу махинаций лидирует строительство — особенно если речь идет о крупных инфраструктурных проектах. В компании Deloitte даже есть специальная группа, которая занимается анализом расходов на крупные строительные проекты. «Наибольшие потери в этом сегменте. Как сказал один наш клиент, если у прораба есть совесть, он украдет 10%, если нет, то больше», — говорит Соколов.

«Воруют больше всего в тех областях, где проще это скрыть, а стройка мало понятна людям со стороны, — соглашается Иван Тягун. — Когда объект уже закончен, там тяжело к чему-то подкопаться. К тому же некоторые вещи можно проверить только при помощи инструментальной экспертизы — путем частичного разрушения конструкций. Никто этим не любит заниматься». По этой же причине Тягун включает в число лидеров по мошенничеству IT-отрасль: мало кто может аргументированно обосновать реальную стоимость проектов в этой сфере, что создает большие возможности для коррупции и вывода средств.

Также специалисты по форензик отмечают стабильно высокий спрос на свои услуги со стороны банков. Суммы ущерба могут исчисляться сотнями миллионов долларов. К «финансовым детективам» обращаются не только собственники, но и временные администрации санируемых банков.

Один из самых крупных проектов в сфере форензик на территории СНГ тоже был банковским. Это БТА Банк, крупнейший в Казахстане в 2008 году. Дыра в балансе на сумму больше $10 млрд и вывод активов на $6 млрд стали предметом судебных разбирательств в Великобритании в 2009–2014 годах. С 2008 года, когда проблемы банка стали очевидны, в расследовании успели принять участие несколько фирм, включая Alvarez & Marsal и PwC, рассказали сотрудники этих компаний.

«С 2009 года мы вместе с юристами в течение 3-4 лет разбирали все схемы придуманные прошлой командой банка, — вспоминает Владимир Нефедьев. — Суть самих схем оказалась довольно банальной — кредитование банком компаний акционеров в той или иной форме. Но масштабы были значительными».

Новые технологии

В форензик важны не только глубокие познания в бухгалтерском деле и аудите, но и современные технологии. Финансовое расследование включает в себя изучение почтовых серверов, рабочих компьютеров и телефонов, а также документации и корпоративной переписки. В форензик-команде этим занимаются специалисты по eDiscovery (электронному обнаружению) и data-science. «Они собирают данные с электронных носителей, восстанавливая при этом удаленную информацию, и сводят их воедино. Только 10% информации на жестком диске является структурированной. Все остальное — различный хлам, — рассказывает глава практики расследования мошенничества и содействия в спорных ситуациях компании EY Денис Королев. — Всю эту разнородную информацию эксперты по eDiscovery превращают в однородную, текстовую, что облегчает им поиски».

Из полученного массива данных ненужную информацию отсеивают, используя набор ключевых слов и выражений. «После этого из миллиона файлов остается всего лишь несколько тысяч, которые надо внимательно прочитать. Этим занимаются младшие консультанты», — поясняет Королев. На помощь приходят специальные программы, которые не позволяют читать файлы, не относящиеся к делу. Таким образом, если в текстовый массив попала чья-то интимная переписка с корпоративного компьютера, то «финансовые детективы» ее просто не увидят.

Помимо корпоративной информации эксперты собирают и анализируют данные из открытых источников, например, из соцсетей. По словам директора департамента финансового консультирования Deloitte Ольги Филиной, изучение активности тех или иных людей в социальных медиа позволяет выявить аффилированность.

«Как-то мы изучали закупку у трех компаний. Одна была зарегистрирована на Кипре, другая — в России, третья — в Латвии. По документам все было чисто, вообще ни к чему нельзя было подкопаться. Но ведь не просто так компания закупала один и тот же товар сразу у трех поставщиков», — вспоминает Филина. Изучив соцсети, эксперты выяснили, что жена одного из топ-менеджеров компании-заказчика работала на кипрского закупщика. Аффилированность они смогли установить с помощью тега в «Одноклассниках» — сотрудница кипрской компании отметила своего мужа. «А уже через мужа раскрутили всю цепочку — кому принадлежат эти три компании. Причем, кроме этого тега, в интернете о нем нет ничего — он достаточно высокопоставленный человек, соцсети все чистые», — рассказывает Филина.

Если люди, в отношении которых ведется расследование, не активны в интернете, Deloitte применяет специальные программы, анализирующие информацию о контрагентах из открытых источников. Например, данные о структуре акционеров, пресс-архивы, налоговые декларации и онлайн-заказы. Похожие приложения есть и у других компаний.

Перед сбором информации с серверов эксперты всегда запрашивают у их владельцев письменное согласие на передачу и обработку персональных данных. В некоторых компаниях возможность передачи данных третьим лицам изначально прописана в трудовом контракте, отмечает Соколов.

Иногда компании идут еще дальше и делают в автоматическом режиме скриншоты со всех мониторов в офисе каждые пять минут. «Каждый файл хранился по три-четыре месяца, чтобы потом в случае мошенничества компания могла все это изучить», — рассказывает Нефедьев.

Один из важнейших навыков специалиста по форензик — умение вести беседу. Чаще всего «финансовые детективы» работают под прикрытием, представляясь аудиторами или экспертами по оптимизации процессов. Иногда такая уловка приносит удивительные результаты.

Cпециалисты из Deloitte утверждают, что они однажды завершили расследование, проведя всего две беседы с коммерческим директором — тот признал определенные факты и написал заявление об увольнении. «Мы пришли с легендой, что мы аудиторы. И уже после первой беседы он сказал: это какие-то странные аудиторы. Они отличаются от других. Мне таких вопросов никто не задавал», — вспоминает Александр Соколов.

НЛП и гипноз здесь ни при чем. По словам Ольги Филиной, стратегия общения основана на доверительных отношениях. «Мы можем быть очень приятными собеседниками. Часть информации мы получаем в процессе неформального общения — попили вместе чаю, мило побеседовали, и вот у нас уже есть факты. Если человек не идет нам навстречу, то мы просто меняем подход. Здесь главная задача — найти правильных людей, у которых можно получить нужную информацию», — поясняет Филина. В ходе одного из расследований экспертам удалось сблизиться с бухгалтерией фирмы. «Мы просто сказали: ну ладно, это официальная отчетность. Вторая-то есть? И бухгалтер, с которой мы мило общались, отправила нам на почту файл Excel с реальными показателями», — рассказывает Филина.

Умение общаться — одно из самых важных в работе, соглашается Владимир Нефедьев из PwC: «Если кого-то подвинули в иерархии на работе, и он начинает жаловаться и изливать душу, в это время можно получить много полезной информации». Компания PwC, как и ее конкуренты, регулярно проводит для своих сотрудников тренинги, развивающие навыки коммуникации.

Психологический профайлинг также относится к навыкам эффективной коммуникации. Денис Королев, впрочем, напоминает, что это все же инструмент для внутреннего использования, а не для расследования. «Мы пишем отчет о фактах и наблюдениях. Наши наблюдения строятся на фактах. То есть профайлинг важен для понимания, врут тебе или нет, но в отчет ты это не включишь», — поясняет он.

Работая под прикрытием, специалисты по форензик нередко сталкиваются с противодействием со стороны акционеров или сотрудников, желающих скрыть факты. Чаще всего они пытаются уничтожить улики — документы и электронные носители, рассказывают участники рынка.

«Однажды мы приехали на предприятие, где был конфликт между двумя группами в менеджменте — представителями разных акционеров. Стали смотреть документы, но они были какие-то оборванные, обожженные. Оказалось, что, когда одна из групп забирала документы у другой, те уже их бензином поливали и поджигали», — вспоминает Владимир Нефедьев.

«Когда мы работали над одним из проектов, там вся техника была просто-напросто свалена в кучу в ангаре», — рассказывает директор практики Форензик PwC, отвечающий за технологические решения, Александр Дмитриев.

Уничтожением улик дело не ограничивается, эксперты сталкиваются и с довольно агрессивными попытками давления. «Был случай, когда мы приехали к клиенту из аэропорта на такси. Нас встретила толпа вооруженных людей с автоматами. Они cопроводили нас в большую переговорную комнату и полдня прессовали, пытаясь добиться, зачем мы приехали», — вспоминает Дмитриев.

Когда расследователи сталкиваются с прямыми угрозами, лучшим решением бывает оповестить руководство и заказчика, говорит Денис Королев. «Такие случаи мы резко пресекаем», — подчеркивает он. Кроме того, в особенно сложных ситуациях эксперты по форензик сами задействуют силовое подкрепление. «Бывали проекты, на которые мы приезжали с вооруженной охраной», — рассказывает Королев.